Перспективы развития инжиниринга в России

И.К.: Владимир Николаевич, мы знаем, что Центр стратегических разработок проводил ряд работ и исследований в области инжиниринга. Расскажите, пожалуйста, на ваш взгляд каковы основные направления развития инжиниринга в России?

В.Н. Княгинин: В целом  инжиниринг не является какой-то новой эксклюзивной деятельностью, это инженерная работа. И когда мы говорим инжиниринг, употребляя английский термин, мы в действительности пытаемся просто подчеркнуть, что инженерная работа есть предыдущего и нового поколения. А по сути перспектив для инжиниринга в России ровно столько, сколько есть перспектив для инженерного проектирования и управления технологическими процессами.

Наиболее сложная сфера для инжиниринга  - это дискретное производство, когда то или  иное изделие является многокомпонентным, собирается из множества деталей. Кроме того, в таком производстве появляется ассемблер -  тот кто отвечает за формирование конечного изделия.

Чем более разнородны и многокомпонентны  детали, тем более сложный инжиниринг. Поэтому обычно считают, что самый передовой инжиниринг в автопроме. Там наиболее быстро идет обновление разного рода моделей конечного продукта, а продукт уже сам по себе достаточно сложен и требует специальной организации производства. В этом смысле автопром всегда выступает драйвером, двигателем развития инжиниринга в стране. Потому что с одной стороны сложное изделие, сложная организация производства, а  с другой стороны очень быстрое обновление в сравнении с другими секторами.

Другие сектора - это то, что относится к электронике, там еще более быстрое обновление, а инженерная работа имеет особую специфику и совершенно характерные особенности. Авиапром, где производится одно из самых сложных изделий с точки зрения многокомпонетности и многомодульности  -  широкофюзеляжный самолет. Он считается венцом инженерного проектирования  и сопоставим по своей сложности с нефтегазодобывающими платформами. В действительности эта платформа сложнее даже, чем космические корабли.

В традиционном машиностроении у нас есть то, что относится к сложным станкам, станкостроению. Тот же станок литографический для печати чипов по количеству компонентов и по стоимости приближается к самолету. В нем интегрировано множество разнородных систем: там есть механика, оптика, там есть очень сложное управление разного рода лазерными системами и тому подобное.

Энергетика традиционно рассматривается как зона сложного инжиниринга, но при этом мы, конечно, еще и проводим границу между видимой, внешней,  и внутренней инженерной работой.

И.К.: Какой еще, кроме внутренней и внешней, бывает инженерная работа?

В.Н. Княгинин: Отраслевая классификация  охватывает 20 видов инжиниринговых работ. Внутри секторального деления сама инженерная работа делится на части, связанные с циклом каждого процесса и продукта, и на каждой стадии этого жизненного цикла есть еще свой инжиниринг. Обычно считается, что полную линейку инжиниринговых работ собирают у себя в руках те, кто называется PCM contractor. Такие компании занимаются и проектированием, и сборкой и монтажом, и запуском в эксплуатацию, а иногда и обсуживают товар на  финишной стадии жизненного цикла, вплоть до утилизации.

И.К.: А в России есть такие?

В.Н. Княгинин: Ну конечно есть, это строители, например, те, кто собрал, спроектировал и запустил в производство Тихвинский машиностроительный завод. Сейчас эта же структура пытается закрыть и кадровые и квалификационные вопросы предприятия. Группа компаний «ИСТ» в связи с этим запустила в Москве Высшую школу инжиниринга, где линейка инжиниринга по всему жизненному циклу скомпанована в учебные курсы и выбиты даже квалификационные пакеты для тех, кто специализируется на разных звеньях.

И.К.: В каком направлении развивается отечественный инжиниринг, каковы его перспективы?

В.Н. Княгинин: Когда меня спрашивают про перспективы инжиниринга, то я предлагаю обсуждать перспективы перехода с одного уровня инженерной работы на другой. Соответственно возникает вопрос, а чем инжиниринг предыдущего отличается от нынешнего, к которому мы стремимся. Ну прежде всего, под инженерной работой сейчас лежит такой мощнейший инструмент как компьютерное моделирование.

Все эти CAD и PLM системы, все программное обеспечение по сути меняет сам характер инженерной работы, требуя новых квалификаций и возвращая инженера в управление производственными процессами. Потому что программное обеспечение, которое относится к PLM жизненному циклу,  сейчас смыкается с тем ПО, которое отвечает за снабжение материальными ресурсами и движение финансов, такой бухгалтерско-управленческой частью программного обеспечения. И за счет этого инженеры должны иметь очень сильную проектную и управленческую подготовку, поскольку они проектируют весь производственно-технологический процесс, включая его экономическую составляющую.

Недаром те, кто перешел к работе на базе концепции жизненного цикла, они говорят, что тот самый обеспечивающий сборку ассемблер управляет не только технологическим процессом, сколько системой поставок. Потому что части, которые он соединяет, он должен сначала приобрести. А если этого еще и поставки точного времени, то логистика становится ключевой компетенцией инженера, и отсюда выход в программное обеспечение.

Чтобы осуществить программное управление производством, необходима интеллектуализация всех процессов, то есть их очень сильная детализация, оцифровка, с тем, чтобы машины сами принимали решения. И это сильно меняет не только то, что называется  soft,  программный инструмент инженерной работы, но и hard.

Когда нижегородский институт «Атомэнергопроект» выполнял проект по проектированию, оказалось, что строители не способны принять электронные чертежи, прочитать их и реализовать. Тогда институт был вынужден  выйти в управление стройкой. Все закончилось тем, что бригадирам раздали планшеты, поставили электронные стойки, с которых они импортируют себе технические задания на работы и на управление самими производственными процессами. Кроме того, им дали каски с чипами, регистрирующими, что  делают работники на стройке в каждый момент времени. Все монтируемые детали снабдили штрих-кодами для контроля и учета производимых операций.

И.К.: Это было экономически обосновано?

В.Н. Княгинин: Это абсолютно экономически обосновано. Это позволило сильно понизить квалификацию работников, потому что больше не нужно полагаться на разных удивительных людей, удерживающих в своих руках все производство. В работе появились электронные подсказчики, это упростило процедуру контроля, а в-третьих это связало всю деятельность, ну то есть ускорило ее просто. И сроки реализации проекта сократились. Соответственно, быстрее окупились вложенные в проект деньги.

И.К.: Расскажите, пожалуйста, подробнее о роли современных инженеров в управлении проектом.

В.Н. Княгинин: Инженер сегодня возвращается в управление, становится тем, кем он был на рубеже 19-20 веков, когда слова «инженер» и «управленец» означали одно и то же. Уже потом появились менеджеры, это более позднее явление - 20 век. Считается что первую концепцию менеджмента (с небольшим опозданием, менеджеры тогда уже были) создал Питер Друкер. В 1946 год он написал свою книгу «Манифест».

А сейчас, именно за счет того, что меняется проектная организация работ, инженеры возвращаются на позицию управленцев и сильно проблематизируют статус чистых менеджеров, которых часто называют в России «манагерами». При этом существенно меняются квалификационные требования к людям. То есть за счет интеллектуализации и дигитализации процессов многие вещи упрощаются.

Сегодня почти невозможно представить, что генерал Карбышев  в одиночку спроектировал бастион Брестской крепости, а два инженерных батальона вытянули управление стройкой Транссиба. И тот кудесник-инженер, который в одиночку рассчитал мост через Енисей с небольшой группой подмастерий, он конечно выглядит легендарной фигурой.

В настоящее время инженерная работа разбита на частички, частички соединяются, каждая частичка выполняется относительно квалифицированным с точки зрения прошлого и абсолютно квалифицированным с точки зрения настоящего человеком. Причем человек этот приближается по своему труду к тому, что мы называем программистом.

Меняется технологическая работа, гораздо важнее стало выдать задание станку, чем иметь возможность там что-то руками покрутить в управляющих суппортах станка. Ну и естественно, меняется квалификационная характеристика инженера в самом производственном процессе.

И.К. Как бы вы оценили роль, место и перспективы Российских инжиниринговых компаний на глобальном рынке?

В.Н. Княгинин: Я вижу две основные проблемы, с которыми приходится иметь дело. Первая – привести технологии работы в соответствии с международными стандартами, и тогда получить свое место в технологической цепочке. Потому что цепочки все уже откалиброваны, стандартизированы, инструменты все универсальны, подготовка людей одинаковая. Что такое MBI, мастер делового администрирования? Это человек, которого отучили по всему миру по  одному и тому же шаблону. И в этом смысле это не подготовка кого-то гения, а подготовка человека, которого можно из одной компании в другую в разных точках мира забросить, и он будет делать примерно одинаково.

Сейчас все процессы, стандартизированные технологически и управленчески. Если мы хотим получить в разделении инженерного труда свой кусочек - либо в проектировании, либо в расчетах, либо в конструировании, либо в технологической привязке, либо в выполнении каких-то подрядных работ - мы должны привести свой способ действия в соответствие с мировыми стандартами.

Часто при контрактации наших инженеров спрашивают, какое программное обеспечение вы используете, а на какой компьютерной технике вы работаете, каким перечнем технологий вы владеете, как у вас расчленен технологический процесс.

Например, когда «Ниссан» и «Рено» пришли на АвтоВАЗ, они разбили производственный процесс на стадии жизненного цикла, ввели специальные виртуальные ворота - гейты для перехода от одной стадии жизненного цикла к другой -  и в действительности за два-три года дотянули инжиниринговую службу завода до необходимого им уровня.

Другой пример, Уральский электромеханический завод, вступивший в кооперацию со «Шнайдер Электрик». Последний выдвинул требования, определил статус участника в своей производственной цепочке. Затем были выдвинуты уже требования более высокого порядка, и также было разъяснено, что если будут выполнены и эти требования, то повысится статус, будет доверено большее количество операций и так далее. И УЭМЗ потихоньку движется по этим стадиям, передвигаясь все выше и выше.

Итак, если спрашивать, есть ли место нашему инжинирингу на рынке, то, во-первых, это задачи стандартизации, калибровки, перехода, на международно принятые стандарты работы. Во-вторых, это вопрос создания уникального технологического продукта. Создали продукт - получили место на рынке.

И.К.: То есть мы реально можем конкурировать в чем-то?

В.Н. Княгинин: С точки зрения общей фундаментальной подготовки мы хороши, с точки зрения дисциплины выполнения мы на среднем уровне, даже в верхней половине. У нас что-то хуже с современными стандартами и технологиями инженерной работы, мы здесь задержались. 90 годы это был провал, начиная с 2000 мы его восполняем. Он нам  не даст безусловного выигрыша, но приведет нас к средней температуре по больнице.

А вот что касается новых продуктов,  там чуть более сложная ситуация. Сам новый продукт, это же не плод деятельности какого-то изобретателя или инноватора, это уже более мудреная история, связанная с потребителем, с рынком, с пониманием, как это все устроено. К сожалению, в этом у нас есть существенные сложности.

Но в целом, по ряду показателей, если брать по отраслям, мы имеем шанс. Нет стопроцентной вероятности, что  он реализуется. Но у нас есть заделы в энергетике, в авиапроме, в вертолетостроении. Мы не все потеряли, даже я бы сказал, в лазерах и так далее.

Понятно, что линейка конкурентов не сужается,  а расширяется. У нас появляются азиаты, Китай – очень сильный соперник. На подходе  второй азиатский миллиард, куда входит Вьетнам, Тайланд, Индонезия, Малазия. И там процессы не статичные, там очень все динамично.

Вывод - придется работать. Перспективы есть, но двигаться надо в понятном направлении, встраиваться в цепочку правильно, если мы хотим этого. А если мы хотим делать самостоятельный продукт, надо просто делать его, не ждать ничего.

И.К.: Какие меры государственной поддержки инжиниринга Вы бы сочли наиболее действенными?

В.Н. Княгинин: Я вижу два ключевых направления поддержки инжиниринга. Первое – это софт, программное обеспечение для инженерного проектирования, помощь в его распространении и внедрении. А второе  - это модернизация инженерного образования. Большой вопрос, сможем ли мы восстановить способность инженера владеть всеми инструментами и перестроить инженерное образование – и в том, что касается инструментальной части, hard, и в части soft.

И.К.: А как сегодня органы государственной власти поддерживают инжиниринг?

В.Н. Княгинин: Как минимум по четырем ведомствам сейчас идет поддержка разного рода инжиниринговых центров. Ведомства делают свои акценты, например, Минпромторг двинулся в сторону поддержки доступа к программному обеспечению пользователей, причем упор сделан на средние и малые компании. Считается, что крупные компании уже все проинвестировали в программное обеспечение. И это правда. А Минобрнауки и Минэкономразвития поддерживают  инжиниринговые центры в привязке к университетам. В таких программах сейчас несколько десятков университетов участвуют. Есть предположение,  что эти инжиниринговые центры выступят как центры технологического превосходства, стягивая все самое новое и позволяя себе за счет дополнительного финансирования какие-то эксперименты. Есть программа, которая предусматривает поддержку совсем больших инжиниринговых центров и достаточно сложных технологических процессов. Есть свои программы развития у институтов типа «Сколково», есть программы развития РОСНАНО. В этом отношении сейчас работа идет достаточно большая. Пока все эти инициативы еще не до конца скоординированы, но само понимание того, что инжиниринг надо поддерживать, что надо переходить к работе следующего поколения, на мой взгляд, оно уже стало точкой согласия. 

Я далек от радужных оценок происходящего, но только потому что это сложные процессы. Реально рынок не терпит пустоты. Мы обсуждаем не научно-исследовательский задел, мы обсуждаем технологические заделы и квалификации, которые прямо здесь и сейчас,  на наших глазах, должны быть реализованы. Повторю, все сложно, на рынке нет пустоты, он все время заполнен, и выйти на него достаточно трудно.  В то же время посыпать голову пеплом я бы не стал, вот даже введение санкций позволило нам перестроить какие-то процессы.

Конечно, нельзя, на мой взгляд, развиваться в изоляции, потому что мы вынуждены будем втройне оплачивать то, что весь мир получает за счет кооперации. Очевидно, что мы должны действовать в соответствии с мировыми стандартами. У нас внутренний рынок не очень большой, но он и не маленький, с учетом того, что сейчас Евразийский экономический союз сформируется. То есть будут расширяться возможности. Ну и о конкуренции, конечно, забывать не стоит.  

Заботина Анастасия